Александр Варго - Не та дверь [сборник]

Рома решил сварить себе кофе, но потом передумал, махнув рукой. Хрен с ним, с кофе. Вместо этого он вскрыл очередную упаковку пива и, со щелчком открыв банку, жадно приник к отверстию. День рождения продолжался.

Происшедшее утром не давало ему покоя, и ближе к обеду он с Жориком и Веней решил прокатиться в соседний городок. Не получилось с Жанной, получится с другой, был уверен он. Просто нужно немного расслабиться.

Они сняли проституток, и, пока Жорик с Веней угощали одну из них шампанским, Рома включил кондиционер в своем «Форде», отодвинул сиденья, чтобы было удобнее, и стал раздеваться. Проститутка все поняла без слов; мигом скинула не первой свежести колготки, плотно облегающую маечку с изображением целующихся черепашек и лучезарно улыбнулась Роме, продемонстрировав золотой зуб. Роме было все равно, он не обратил внимания ни на зуб с колготками, ни на источавшие запах пота небритые подмышки и даже на черную каемку под ногтями дамы. У нее была великолепная фигура, плоский живот, упругие налитые груди и крепкая задница — а этого было достаточно. Его «младший брат» моментально налился кровью, вызывающе оттопыривая брюки, и Рома уже предвкушал, как он войдет в эту деревенскую шлюху, а утренний случай окажется просто недоразумением, которое быстро забудется, как тающий сигаретный дым…

Его ждало жестокое разочарование. Как только брюки оказались на полу машины, его член, будто передумав развлекаться, опять вяло повис, словно впав в анабиоз, и поверг этим своего хозяина в пучину отчаяния. Рома пришел в такое состояние, что был готов отрезать к такой-то матери этот «окаянный отросток» и скормить его плешивому псу в репейниках, который околачивался возле их компании, заискивающе поскуливая. Между тем девахе с небритыми подмышками нужно отдать должное — она старалась как могла и даже виду не подала, что что-то идет не по плану. Она вылизала его с ног до головы, разве что до пяток не добралась, но все попытки расшевелить Рому были бесплодными.

Деньги, разумеется, она не вернула. Зато ее подруге пришлось потрудиться — Жорик и Веня пыхтели минут двадцать, сменяя друг друга, заставляя отработать беднягу каждую копейку. После этого они поехали обратно на дачу.

Как ни странно, Рома быстро пришел в хорошее расположение духа.

«Это все стресс», — убеждал он сам себя. «День рождения,

(дед)

большая компания,

(ДЕД)

куча гостей, фейерверки, все это, несомненно, сказалось на организме», — думал он, когда они возвращались обратно на дачу.

(МЕРТВЫЙ ДЕД В КРЕСЛЕ!)

Рома дернулся, чуть не выпустив руль. Боже, а вдруг эта Анна Семеновна после бесплодных звонков решит, что с дедом что-то произошло и вызовет слесаря? Тогда неприглядная правда выплывет раньше намеченного срока, тогда, когда ему совсем это не нужно. Он старался гнать от себя эти мысли, твердо решив даже не думать об этом. У него много гостей, у него день рождения, впереди еще два дня развлекухи, и баста.

По дороге они прихватили еще спиртного, кое-какой закуски, и гужбан продолжился.

Дальнейшее он помнил плохо. Кто-то упал на музыкальный центр, выставленный на улицу, залив его пивом. Там что-то зашипело, заискрилось, после чего центр наотрез отказался работать. Не проблема — Жорик «стрельнул» денег у Ромы, и с еще двумя друзьями на ночь глядя уехал в Москву, где в круглосуточном магазине был приобретен другой.

Потом, кажется, снова приезжала милиция, и Жорику снова пришлось разруливать ситуацию, вернулся Витек с зашитой губой, в доме разбили окно, какая-то парочка трахалась прямо на веранде под восхищенные и подбадривающие вопли окосевшей молодежи, кто-то спьяну мочился в бассейн… Последнее, что он помнил — ему звонила мать, узнавая, не вернулся ли он в Москву, но он нагрубил ей и закричал, чтобы она не лезла в его жизнь. После этого он кинул телефон в мангал, где готовилась очередная порция шашлыка.

На этот раз пробуждение было куда тяжелее. Он очнулся на кухне, в луже собственной рвоты. Горло болело, язык казался огромным и неуклюжим и царапал небо, в голове, как маятник, пульсировала тупая боль. Он посмотрел на руки, они тряслись.

Вместе с ним проснулся крошечный зверек.

«Уезжай, — ласково сказал он. — Приводи себя в порядок и уезжай, Рома. Ты стал похож на скотину».

Скотина. Точнее не придумаешь. Он вспомнил, что ему звонила мать. Интересно, не проговорился ли он случайно насчет деда?

Он попытался встать, но виски сдавило с такой леденящей силой, что он благоразумно решил остаться на четвереньках. Он пополз к туалету. Каждый шаг отдавался всеобъемлющей болью в голове, будто он карабкался на Эверест, испытывая кислородное голодание. Рядом с кухней он наткнулся на храпящего Витька — он лежал на боку, как бомж на вокзальной лавочке, на зашитой губе запеклась кровь. Видимо, он много улыбался вчера, улыбался и ржал как лошадь, вот швы и не выдержали. На полу осколки бутылок, какая-то липкая гадость, недоеденные куриные ножки, раздавленные остатки арбуза и пролитый кетчуп вызывали ассоциацию с лавкой мясника. В дом вошла тощая собака. Трусливо поджимая хвост, она повертела головой и, увидев куриные останки, потрусила к ним, возбужденно повизгивая. Рома хотел прогнать ее, но вместо окрика из глотки вырвался какой-то слабый, едва слышный болезненный писк, как у мыши, которой ударным механизмом мышеловки перебило хребет. Он подполз к туалету и боднул перепачканную шашлычным соусом дверь головой. Скорее, а то он обмочится. Дверь открылась, Рома поднял глаза.

Он хотел завопить во все горло, но сил на это не было. Ужас парализовал Рому настолько, что он просто тихо вздохнул и повалился на пол, теряя сознание. Однако прежде чем он окончательно окунулся в холодную, обволакивающую и вместе с тем спасительную бездну, в мозгу словно ударили хлыстом: дед. В туалете был дед, он восседал на унитазе в военном кителе и с укором глядел на Рому.

Его привели в чувство с помощью холодной воды. Ругаясь и отплевываясь, он поднялся на ноги, они предательски дрожали. Брюки были мокрыми — мочевой пузырь отреагировал на стресс по-своему, и Рома, залившись краской, поковылял переодеваться.

Потом долгое время он даже боялся взглянуть в сторону туалета, с замирающим сердцем вспоминая увиденное. Господи, у него началась белая горячка. Все, с алкоголем хватит, сегодня воскресенье, завтра домой.

Домой.

(К деду)

Какое успокаивающее слово, «домой».

Он пришел в себя только к вечеру, после двадцатой чашки кофе и неоднократно принятого душа. Наступала самая тяжелая, самая неприятная, но необходимая стадия любой вечеринки — уборка. Многочисленные «друзья», заранее осмыслив, что их могут на вполне справедливых основаниях привлечь к этому неблагодарному занятию, потихоньку и незаметно рассосались, напоминая всемирно известного Карлсона, который как-то заявил Малышу: «Ты знаешь, мне вдруг как-то домой сразу захотелось… И вообще, задержался я тут с тобой». В итоге с ним остался преданный Жорик и Жанна с какой-то подругой, молчаливой прыщавой особой.

А уборка, нужно сказать, была знатная. Травы во дворе вообще не было видно — она была полностью скрыта под мусором. Пустые бутылки и банки, пакеты из-под угля, одноразовые тарелки, вилки, стаканчики, размокшие салфетки, обертки из-под шоколада, чипсов, размазанный торт с поломанными свечами и кляксами воска (Рома даже и не помнил, что на его дне рождения присутствовал торт и что его вообще кто-то ел), недоеденные фрукты, арбузные корки, остатки шашлыка, шампуры с засохшими ошметками мяса, над которыми уже кружили мухи, чья-то одежда, женские трусики, вымазанная мясным соусом бейсболка… Вытряхивая мангал, Рома обнаружил в углу спекшийся кусок почерневшего пластика — останки его телефона. Теперь ему нужен новый телефон. Это не проблема, куда больше его расстраивало, что в том, который он сжег, осталась записная книжка с нужными номерами.

Про бассейн и говорить нечего. Чего там только не было, прямо как в бюро находок! Стул, чей-то вывернутый наизнанку носок, пластиковые бутылки из-под минералки, огурцы с помидорами (!), парик (!!)… но одна вещь убила Рому наповал — прямо в центре невозмутимо плавала куча дерьма. Глядя на эту мерзкую субстанцию, Рома был готов задушить того, кто это сделал. Однако выяснять у Жорика и Жанны, кто этот не в меру остроумный шутник, было бесполезно — эти два дня прошли в таком мощнейшем коматозном кумаре, что никто ничего не помнил и Рома вряд ли удивился бы, узнав, что это сам дьявол вылез из преисподней заглянуть к нему на «огонек» и между делом насрал в бассейн. В доме тоже было не ахти — на первом этаже разбиты окна, кровать сломана, на кухне сорван кран, дверь от ванной мирно стояла рядом с самой ванной, пол на втором этаже залит вином, все кровати перевернуты, как в борделе…